В период Войны за независимость Россия не вошла в число европейских держав, признавших новое американское государство и установивших с ним дипломатические отношения. Тем более, не было заключено военного союза между Россией и США. Однако именно Россию американцы уже с 1770-х годов стали считать одним из своих самых надежных друзей в Старом Свете. Этому факту трудно найти рациональное объяснение, хотя историки обычно упоминают в этой связи эпизод с отказом Екатерины Второй предоставить свои войска для помощи Георгу Третьему в подавлении североамериканского восстания. Якобы известие об этом в 1775-1776 году оказало американцам огромную эмоциональную поддержку. Впоследствии, Екатерина закрепила свою репутацию “друга США”, выпустив в 1780 году “Декларацию о вооруженном нейтралитете”, направленную против Великобритании.
В действительности, российское правительство и лично Екатерина не испытывали особенного восторга по поводу американской революции. Как и любой “бунт черни” она была противна монархическому сознанию, тем более, что после восстания Пугачева 1773-1775 годов увлечение Екатерины идеями Просвещения быстро пошло на убыль. Когда в 1781 году конгресс США по собственной инициативе отправил в “дружественную” Россию делегацию для установления дипломатических отношений — ее глава Фрэнсис Дэйна даже не был удостоен высочайшей аудиенции. Внимание России к событиям в Северной Америке, очевидно, объяснялось лишь заинтересованностью в ослаблении Великобритании, но никак не симпатиями к американским борцам за свободу.
Только по прошествии тридцати с лишним лет, в 1807 году, внук Екатерины Александр Первый вспомнил о США и решил начать переговоры об установлении дипломатических отношений. Это было связано с ситуацией в европейской политике, союзом с Наполеоном после Тильзитского мира и стремлением найти противовес Великобритании, превратившейся в злейшего врага из-за присоединения России к континентальной блокаде. В 1809 году Россия и США обменялись посланниками, и в последующие несколько десятилетий находились, в целом, в весьма дружественных отношениях, лишь иногда прерываемых кризисами вроде того, который привел к провозглашению доктрины Монро.