Десять лет, на протяжении которых осуществлялась политика радикальной реконструкции Юга, серьезно поменяли жизненный уклад, политику и экономику южных штатов. Многие изменения были, в целом, позитивными. Заново отстроились города, начали работу фабрики, возникла разветвленная сеть железных дорог.  Наконец-то была создана система бесплатного среднего образования (правда, школы были сегрегированы по расовому признаку), расширилось участие женщин в общественной жизни. Многие “саквояжники”, пришедшие с Севера, были не столько искателями легкой наживы, сколько прогрессистами, предпринимателями, учителями, искренне желавшими улучшения социальных условий в штатах бывшей Конфедерации. То же самое можно сказать и о белых южанах, вступивших в Республиканскую партию (scalawags – “прохвостах”): далеко не все они были “предателями своей земли и своей расы”, как их называли в народе.

Однако негативных последствий реконструкции можно насчитать гораздо больше. Во-первых, вместо того, чтобы способствовать национальному примирению после Гражданской войны, реконструкция еще десять лет культивировала межсекционную вражду: для многих южан этот период стал даже более тяжелым испытанием, чем сама война. Во-вторых, политика радикальных республиканцев по наделению бывших рабов политическими правами оказалась на практике достаточно лицемерной: северянам нужны были голоса чернокожих на федеральных выборах, и они хотели осложнить жизнь старой плантаторской элите. Обе эти цели были вполне своекорыстными и не имели ничего общего с моральными аргументами довоенных аболиционистов. Реальные чаяния освобожденных рабов, выразившиеся в знаменитой фразе “сорок акров и мул”, были республиканцам гораздо менее интересны, все проекты, направленные на их реализацию, так и не нашли политической поддержки (например, проект Тэда Стивенса о разделе плантационных угодий на мелкие наделы, и “Южный Гомстед Акт” 1867 года).

Что же касается участия чернокожих в реальной политике — на первый взгляд, это выглядело огромным достижением, нигде в мире освобожденные рабы не получали политических прав так быстро и в таком объеме, как на Юге США в период Реконструкции. Однако практическим результатом этого было, к сожалению, не повышение социально-политического статуса афро-американцев, а его стремительное падение после нескольких лет электоральных успехов. Дело в том, что белые южане восприняли приглашение бывших рабов в политику как страшное унижение, и сделали все возможное, чтобы лишить черную расу каких бы-то ни было политических перспектив. Сделать это было не так уж сложно, учитывая отсутствие у негров политического опыта, низкий уровень их образования и вековые традиции подчинения белой расе. Только через сто лет, в ходе движения за гражданские права в середине XX века, у чернокожих американцев появился второй шанс, которым они воспользовались гораздо более эффективно.