На главную страницу


Одним из элементов Нового курса Рузвельта стало дипломатическое признание СССР. Рузвельт исходил из двух основных соображений: во-первых, он рассчитывал, что нормализация отношений с Москвой поможет справиться с Великой депрессией за счет поставок в СССР американских товаров. Во-вторых, американский президент видел в Сталине естественного союзника в борьбе с Японией.

В ноябре 1933 года советский нарком иностранных дел М. Литвинов прибыл в США для переговоров. Конечно, руководству СССР было приятно, что, наконец-то, “пала последняя крепость капиталистического мира” и теперь никто не подвергает сомнению легитимность советской власти. Однако общение с представителями демократической администрации показало, что быстрого разрешения существующих споров ожидать не приходится.

США не собирались отказываться от претензий по долгам Временного правительства, продолжали требовать компенсаций за национализированную большевиками собственность американских граждан. Объем имущественных претензий составлял порядка 600 млн долларов. Кроме того, Вашингтон требовал от Москвы прекратить подрывную деятельность агентов Коминтерна в США. В ответ Литвинов мог лишь вспомнить об американской интервенции 1918–1920 годов, которая также нанесла ущерб советской России. В итоге, сошлись на том, что Москва не будет заниматься в США подрывной деятельностью, обеспечит религиозную свободу для американцев в СССР, а переговоры по долгу будут продолжены (советская сторона долги не отрицала, но рассчитывала на их реструктуризацию с помощью новых кредитов).

В январе 1934 года советский посол М. Трояновский вручил президенту США верительные грамоты, но, к сожалению, установление дипломатических отношений не привело к тем результатам, на которые рассчитывал Рузвельт. Переговоры по долгу окончательно зашли в тупик в 1935 году, когда стало понятно, что на новые кредиты Советскому Союзу рассчитывать не приходится: конгресс запретил давать в долг странам, ранее объявлявшим дефолт. Подходы США и России к сдерживанию Японии также оказались совершенно разными. Не добившись от Рузвельта согласия на двусторонние согласованные действия в Восточной Азии, Сталин уже в 1935 году фактически признал сферу влияния Японии на северо-востоке Китая, тогда как Рузвельт пытался следовать гуверовской “доктрине непризнания”. Делегация коммунистической партии США была приглашена на 7-й конгресс Коминтерна в августе 1935 года, а в ответ на официальный протест Вашингтона Москва заявила, что здесь нет никакого нарушения данных в 1933 году обещаний о прекращении подрывной деятельности, так как Коминтерн – это лишь общественная организация, никак с правительством СССР не связанная.

С того же 1935 года международный имидж СССР начал быстро ухудшаться из-за политических судебных процессов после убийства Кирова, которые в 1937 году превратились в полномасштабные репрессии. К 1939 году развитие кризиса в Европе привело Сталина к окончательному разочарованию в сотрудничестве с США, Великобританией и Францией, “американофил” Максим Литвинов был заменен на посту наркома иностранных дел Вячеславом Молотовым, который в августе подписал пакт о ненападении со своим немецким коллегой Риббентропом. Участие СССР в разделе Польши, а затем “зимняя война” 1939–1940 годов с Финляндией заставили американцев горько сожалеть о предпринятой в 1933 году попытке сближения с Москвой. Вплоть до 22 июня 1941 мало кто в США испытывал к СССР хоть какие-то симпатии.

Однако нападение Гитлера на СССР моментально изменило политический расклад, хотя только после атаки Японии на Перл-Харбор и вступления США в войну американское общество стало рассматривать СССР как перспективного союзника. Франклин Рузвельт сделал это уже в июне 1941 года, а с октября на СССР было официально распространено действие закона о лендлизе. В январе 1942 года представитель СССР поставил подпись под Декларацией Объединенных Наций, тем самым вступив с США в официальный военный союз.

Рузвельт снова стал возлагать на СССР очень большие надежды, причем видел в нем не только военного союзника, но и одного из “четырех полицейских” послевоенной международной системы (США, СССР, Великобритания, Китай). Для установления доверительных отношений со Сталиным Рузвельт предпринял две поездки в Тегеран (1943) и Ялту (1945), что было не самым простым делом для человека, прикованного к инвалидному креслу. Нарушение Сталиным условий ялтинских договоренностей о судьбе Восточной Европы стало для Рузвельта огромным разочарованием, и наверняка ускорило его кончину в апреле 1945 года.

В целом, опыт советско-американских отношений в 1933–1945 годах показал, что реальное сотрудничество между странами оказывалось возможным лишь перед лицом экзистенциальной угрозы, для противостояния общему врагу. Уже согласованное в Ялте участие СССР в войне с Японией, продолжавшееся лишь несколько дней в августе 1945 года, происходило в совсем другой атмосфере – приуроченные к советской атаке атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки свидетельствовали, что американское руководство думает не только о победе над Японией, но и об ограничении советского влияния в послевоенную эпоху. Идеологические противоречия и традиции взаимного недоверия, тянущиеся еще с конца XIX века, создали после окончания Второй мировой войны условия для очередного витка спирали советско-американской конфронтации.